Миф об уменьшении российской угрозы

Предлагаю вашему вниманию перевод статьи «Миф об уменьшении российской угрозы. Почему Москва надолго останется опасной державой» (переводчик Google, редакция моя) в последнем выпуске известного аналитического журнале «Foreign Affairs» (Международные дела). Да, Россия сегодня – это колосс на глиняных ногах, но, будучи автократической державой, агрессивно противостоящей либеральной демократии, от неё ещё долго и много чего не совсем хорошего можно ожидать. Именно поэтому столь необходимо, по мнению авторов статьи, срочный пересмотр принятой в начале этого года новой администрацией принятой ею концепции национальной безопасности США.     

Администрация Байдена пришла к власти с четким и недвусмысленным приоритетом внешней политики: противодействием растущему Китаю. Публичные заявления администрации, ее первые документы по планированию национальной безопасности и ее первые дипломатические шаги предполагают, что противодействие растущему глобальному влиянию Пекина будет в центре внимания национальной безопасности Вашингтона наряду с такими транснациональными угрозами, как изменение климата и пандемия COVID-19. И наоборот, вопрос о том, как вести себя с Россией, отошел на второй план, вернувшись на первый план только после того, как в апреле российские войска сосредоточились на границе с Украиной. Этот кризис послужил напоминанием об опасности не замечать Москву, но к июлю президент Джо Байден вернулся к заявлению, что Россия «сидит на верхушке экономики (sitting on top of an economy)» с ядерным оружием, нефтяными скважинами и ничего больше».

Байден не первый американский лидер, который так считает. С момента окончания холодной войны американские политики периодически заявляли, что дни России как настоящей мировой державы сочтены. В 2014 году сенатор-республиканец от Аризоны Джон Маккейн назвал Россию «заправочной станцией, маскирующейся под страну». В том же году президент США Барак Обама назвал Россию просто «региональной державой». Вскоре после этого Россия успешно вмешалась в сирийскую войну, вмешалась в президентские выборы в США в 2016 году и вмешалась в политический кризис в Венесуэле и гражданскую войну в Ливии. И все же восприятие России как бумажного тигра сохраняется.

Проблема в том, что аргументы в пользу упадка России преувеличены. Многие свидетельства этого, такие как сокращение населения России и ее ресурсозависимая экономика, не так важны для Кремля, как полагают многие в Вашингтоне. США также не следует ожидать, что Россия автоматически откажется от курса на конфронтацию, как только президент Владимир Путин покинет свой пост. Внешняя политика Путина пользуется широкой поддержкой правящей элиты страны, и его наследие будет включать в себя множество неурегулированных споров, главным из которых является аннексия Крыма. Любые разногласия с Соединенными Штатами никуда не денутся.

Проще говоря, Вашингтон не может позволить себе зацикливаться на Китае, надеясь просто «пересидеть» Россию. Вместо того, чтобы рассматривать Россию как слабеющую державу, лидеры США должны рассматривать ее как стойкую державу и откровенно поговорить об истинных возможностях России, с одной стороны, и её уязвимостях, с другой. Переосмысление американских предположений о слабости России позволит политикам решить вопрос, который будет периодом продолжительной конфронтации с противником, от которого можно что угодно ожидать.

Ошибочные предположения

Ожидания упадка России как будто опирается на важные факты. Экономика страны находится в состоянии стагнации, и у нее мало источников прибыли, кроме добычи и экспорта природных ресурсов. Вся система изобилует коррупцией и в ней преобладают неэффективные государственные или контролируемые государством предприятия, а международные санкции ограничивают доступ к капиталу и технологиям. Россия изо всех сил пытается развивать, удерживать и привлекать таланты, но при этом государство хронически недофинансирует научные исследования, а бесхозяйственность бюрократии препятствует технологическим инновациям. В результате Россия значительно отстает от США и Китая по большинству показателей научно-технического развития. За последние четыре года военные расходы в значительной степени стабилизировались, и, по прогнозам, к 2050 году население сократится на десять миллионов человек.

С такими мрачными перспективами естественно предположить, что возможности России к подрыву безопасности и враждебности на международной арене тоже скоро уменьшится — что Кремль просто исчерпает ресурсы для своей агрессивной внешней политики. Но эти данные упускают из виду более широкую картину. Они подчеркивают слабые стороны России и преуменьшают ее достоинства. Россия может быть «деградирующей страной (downshifter country)», как жаловался в 2016 году глава крупнейшего банка России Герман Греф. Но ее экономический, демографический и военный потенциал всё же на долго время будет оставаться значительным, а резкий спад нечего ожидать.

Рассмотрим экономику страны, которая, даже если она находится в состоянии стагнации, по-прежнему крупнее и устойчивее, чем многие думают. Аналитики любят указывать на то, что ВВП России в 1,5 триллиона долларов сопоставим с ВВП Италии или Техаса. Но эти 1,5 триллиона долларов рассчитываются с использованием рыночных обменных курсов. Если учесть паритет покупательной способности, он вырастет до 4,1 триллиона долларов, что сделает Россию второй по величине экономикой в ​​Европе и шестой по величине в мире. Ни один из этих показателей не является полностью точным — один, вероятно, недооценен, другой — завышен, — но сравнение показывает, что экономика России далеко не так мала, как принято считать. В любом случае, чистый ВВП часто является плохим показателем геополитической мощи: его не так легко нелегко перевести в военный потенциал или международное влияние.

Безусловно, экономика России недоброжелательна к своим гражданам. Реальные располагаемые доходы сегодня на десять процентов ниже, чем в 2013 году, сведя на нет почти десятилетний рост. Но макроэкономические показатели достаточно стабильны, чтобы позволить Москве заглядывать в будущее. После аннексии Россией Крыма и оккупации востока Украины в 2014 году международные санкции и падение цен на нефть привели к краху ее экономики. Однако в последующие годы правительство ограничило свои расходы и адаптировалось к снижению цен на нефть, создав профицит бюджета и растущий военный фонд. По последним оценкам, по состоянию на август 2021 года, стоимость Фонда национального благосостояния России составляет около 185 миллиардов долларов, а его валютных резервов — 615 миллиардов долларов, что вряд ли является картиной нищеты. Новая политика импортозамещения, разработанная в ответ на международные санкции, вдохнула новую жизнь в сельскохозяйственный сектор, экспорт которого в настоящее время составляет более 30 миллиардов долларов в год. Кремль также переориентировал торговлю с Запада на Китай, который в настоящее время является его торговым партнером номер один. Ожидается, что к 2024 году товарооборот с Китаем превысит 200 миллиардов долларов, что вдвое больше, чем в 2013 году.

Как насчет зависимости России от добывающих отраслей? Продажа нефти и газа по-прежнему составляет около 30-40 процентов государственного бюджета, а это означает, что будущий отказ от ископаемого топлива будет болезненным. Но неясно, насколько на самом деле это будущее близко. А Россия производит энергию по такой низкой цене, что другие страны-экспортеры, скорее всего, будет чувствовать себя вполне комфортно пока увидет, что ее бюджет ограничен. Кроме того, Россия является основным поставщиком энергоресурсов в Европейский Союз, чья зависимость только выросла за последнее десятилетие: ЕС получает 41 процент своего природного газа, 27 процентов своей нефти и 47 процентов своего твердого ископаемого топлива из России. Проблема Москвы в том, что ее ресурсы не безграничны. Добыча нефти в России достигнет пика в ближайшее десятилетие — некоторые думают, что она, возможно, уже достигла пика, — а это означает, что возможности страны по экспорту легко извлекаемой (и, следовательно, дешевой) нефти достигнут потолка.

Между тем, хотя Россия отстает от США в области технологических инноваций, она по-прежнему входит в первую десятку в мире по расходам на исследования и разработки. В случае с искусственным интеллектом может даже не иметь значения, является ли страна лидером или отстающим: учитывая множество приложений и коммерческую полезность этой технологии, Москва, скорее всего, сосредоточит свои усилия только некоторых возможностях, позволяя Соединенным Штатам и Китаю взять на себя основные расходы и риски, связанные с разработкой остальных. Более того, в России есть не совсем гибкий, но всё же жизнеспособный технологический сектор, и она разработала собственные аналоги Facebook, Google и других популярных онлайн-платформ, каждая из которых достаточно успешна в России.

Милитаризация необязательно требует большого населения

Среди наиболее распространенных заблуждений о России — то, что демографические перспективы страны резко ограничат ее возможности в будущем. Такой демографический детерминизм исторически не может предсказать судьбу России. По прогнозам ООН, к 2050 году население России сократится примерно на семь процентов; более пессимистические прогнозы предполагают снижение до 11 процентов. Даже в последнем случае Россия с большим отрывом останется самой населенной страной в Европе и Евразии. Она может отставать от высокоразвитых западных стран по ожидаемой продолжительности жизни и уровню смертности, но с 1990-х годов Россия существенно сократил этот разрыв. Страна определенно не находится на грани демографического коллапса.

Что еще более важно, необходимо переосмыслить важность демографии для государственной власти. Современные великие державы определяются не численностью населения, а качеством жизни населения: здоровьем людей, уровнем образования и производительностью труда, среди других показателей. В противном случае такие страны, как Бангладеш, Индонезия и Нигерия, были бы среди самых могущественных государств мира. Как написал американский ученый Хэл Брэндс: «При прочих равных, страны с нормальными (здоровым — healthy) демографическими показателями могут создавать богатство легче, чем их конкуренты». На этом фронте с 1990-х годов Россия продемонстрировала значительные улучшения: снизилась смертность, увеличилась продолжительность жизни и повысился коэффициент рождаемости. До 2015 года он неуклонно рос по таким индексам, как Индекс человеческого развития ООН и показатели производительности труда Организации экономического сотрудничества и развития. Экономическая рецессия с тех пор замедлила эту тенденцию и свела на нет некоторые достижения, но общая ситуация в России значительно улучшилась по сравнению с демографическим кризисом 1990-х годов и предсказаниями демографической гибели в первые годы этого столетия.

Утечка мозгов остается серьезной проблемой, и многие из самых одаренных россиян уезжают из страны. Однако его экономическое влияние было трудно измерить. И даже когда многие россияне из среднего класса, играющие важную роль в экономике знаний, уезжают, Россия получает выгоду от значительной иммиграции соискателей работы из бывших советских республик. Демографический профиль России состоит из смешанных показателей, которые показывают качественные улучшения наряду с количественным снижением. Между тем, демографические перспективы для многих союзников и партнеров Соединенных Штатов в равной степени проблематичны, если не больше.

Вооружённые силы

Прежде всего, Россия останется военной силой, с которой нужно считаться. Военная мощь исторически была сильной стороной России, компенсируя относительно не диверсифицированную экономику страны, технологическую отсталость и отсутствие политического динамизма. Отчасти поэтому в прошлом России удавалось выдерживать длительную конкуренцию с экономически более сильными государствами, будь то Соединенные Штаты или Британская империя. После своего спада в ранний постсоветский период российская военная мощь возродилась — и в ближайшее десятилетие будет только улучшаться, даже если американские политики начнут уделять внимания Китаю.

Россия остается основным конкурентом США в области ядерных оружейных технологий. Помимо НАТО, она также располагает сильнейшими обычными вооруженными силами в Европе, переформированными после периода военных реформ и инвестиций с 2008 года. Этой трансформации в значительной степени не уделялось внимания до 2014 года, что объясняет, почему военные действия России на Украине, а затем и в Сирии застали многих западных аналитиков врасплох. Сегодня российские вооруженные силы находятся на самом высоком уровне готовности, мобильности и технических возможностей за последние десятилетия. На бумаге НАТО остается превосходящей стороной, но многое зависит от характера войны, и очевидное превосходство НАТО не гарантирует победу или способность сдерживать Россию во всем диапазоне возможных конфликтов. Россия также располагает гибким набором сил специального назначения, наемников и сотрудников военной разведки. Это даже если рассматривать статуса страны как ведущей державы в космосе или ее обширных возможностей кибервойны, которые недавно были продемонстрированы так называемым взломом SolarWinds, когда российские хакеры проникли в несколько правительственных агентств США и шпионили за ними.

С поправкой на паритет покупательной способности и особенности таких автаркических (основанных на самообеспечении и отсутствии торгового обмена с другими странами – А.М.) оборонных секторов, как российский, аналитики подсчитали, что Россия тратит от 150 до 180 миллиардов долларов в год на оборону, что значительно больше, чем предполагает рыночный обменный курс в 58 миллиардов долларов. Половина годового оборонного бюджета России тратится на закупку нового оружия, модернизацию старого и исследование военной техники, а это гораздо большая доля, чем тратится в этих областях большинством западных вооруженных сил. Более того, это консервативные оценки, поскольку некоторые российские расходы остаются скрытыми, неясными или засекреченными. Используя эти щедрые бюджеты, российский военно-промышленный комплекс разработал множество видов оружия следующего поколения, от гиперзвуковых ракет до оружия направленной энергии (например, лазеров), систем радиоэлектронной борьбы, современных подводных лодок и комплексных систем противовоздушной обороны, а также противоспутникового оружия. различные типы.

У российских вооруженных сил есть свои проблемы, и они по-прежнему отстают в некоторых областях. На практике, однако, Россия имеет все возможности для того, чтобы оставаться доминирующим игроком на постсоветском пространстве и бросать вызов интересам США в других регионах, таких как Ближний Восток. Россия сохраняет возможности по воздушным и морским перевозкам, необходимые для размещения своих войск на некотором удалении от своих границ. Его расходы на оборону выглядят стабильными на текущем уровне, несмотря на тройной шок, вызванный экономической рецессией, низкими ценами на нефть и международными санкциями. Российские военные по-прежнему считают себя относительно слабыми, но они стали более уверенными в том, что могут сдерживать НАТО даже без ядерного оружия, а исход затяжной войны между силами России и НАТО трудно предсказать. В этих обстоятельствах Соединенные Штаты и их союзники должны перестать относиться к России как к простому «смутьяну» и признать ее серьезным военным противником как по способностям, так и по намерениям.

Не всё упирается в Путина

С повествованием об упадке России связано и представление о том, что Соединенные Штаты в первую очередь сталкиваются с проблемой Путина: как только российский президент покинет свой пост, внешняя политика его страны станет менее напористой. Но вряд ли это так. Во-первых, Путин может законно оставаться у власти до 2036 года благодаря референдуму, который он провел в прошлом году, который позволяет ему отбыть еще два шестилетних срока после истечения его нынешнего срока в 2024 году. Исследование, которое один из нас (Кендалл- Тейлор) провёл с политологом Эрикой Франц, показало, что такое долголетие свойственно лидерам вроде российского президента. В эпоху после холодной войны автократы, которые, как и Путин, дожили до 20 лет у власти, были не моложе 65 лет и, сконцентрировав власть в своих руках, в итоге правили в среднем 36 лет.

Исследователи истории прежних состарившихся авторитарных лидеров также показывают, что как только Путин уйдет — даже если раньше, чем ожидалось, — это даст мало шансов на существенное улучшение политической ситуации. Чаще всего сохраняются режимы, которые создают такие лидеры, или возникает иная диктатура. Шанс на то, что демократизация последует за уходом режима, подобного режиму Путина, которым управляет состаривший лидер, цеплявшийся за власть 20 или более лет, меньше, чем один из десяти. Продление срока полномочий, как это сделал Путин после прошлогоднего референдума, также является плохим знаком. Согласно данным исследователей этого вопроса, 13 лидеров по всему миру добивались продления срока полномочий в период с 1992 по 2009 год. Во всех случаях, кроме одного, их режимы либо все еще находятся у власти, либо просто перешли к новому авторитарному режиму после ухода лидера.

Это не означает, что Россия обречена на авторитаризм или что смена президента не имеет значения. Тем не менее, эмпирические данные показывают, что действия, которые стараеющие авторитарные лидеры обычно предпринимают для обеспечения контроля, такие как подрыв гражданского общества и опустошение общественных организаций, которые могли бы ограничить их власть, создают препятствия на пути возникновения демократии. Точно так же простая смена руководства, вероятно, может повлиять только на некоторые второстепенные вопросы внутренней политики. Если уход Путина не приведет к значительной смене правящей элиты, краеугольные камни российской внешней политики, такие как представление о том, что Россия сохраняет за собой право на сферу влияния на постсоветском пространстве, останутся несовместимыми с ценностями Соединенных Штатов и их союзников. Проще говоря, американские политики должны быть готовы к тому, что контуры российской внешней политики и, следовательно, намерение Кремля подорвать интересы США сохранятся еще долго после того, как Путин оставит свой пост.

Вполне устойчивая держава

Соединенные Штаты должны думать о России не как о стагнирующей державе, а как о довольно устойчивой, желающей и способной угрожать интересам национальной безопасности США, по крайней мере, в течение следующих десяти-двадцати лет. Даже если Китай окажется более серьезной стратегической угрозой, Россия также останется достаточно долгосрочным соперником — «достаточно хорошей» державой, как выразилась политолог Кэтрин Стоунер, способной влиять на глобальные дела и существенно влияют на интересы США. Пространство бывшего Советского Союза остается пороховой бочкой момента его распада – это не событие, как метко выразился историк Сергей Плохий. Поэтому независимо от того, насколько Вашингтон хотел бы сосредоточиться на Индо-Тихоокеанском регионе, он должен учитывать перспективу новой российско-украинской войны, военного конфликта в результате политических волнений в Беларуси или кризисов, подобных войне в Нагорном Карабахе 2020 года.

По сравнению с Китаем, Россия также представляет более значительную опасность непосредственно США. Во-первых, он остается главной ядерной угрозой для Соединенных Штатов, несмотря на растущий арсенал стратегического ядерного оружия Китая. То же самое и со способностью России достичь континентальной части Соединенных Штатов с помощью обычных ракет большой дальности. У России также больше войск, размещенных за границей, чем у Китая, с базами на Кавказе, в Центральной Азии, Европе и на Ближнем Востоке, что позволяет ее вооруженным силам постоянно находиться в непосредственной близости от сил США и НАТО. Когда дело доходит до гибридной войны, история вмешательства Москвы в выборы и взломов демонстрирует, что она может и будет использовать новейшие технологии против Соединенных Штатов и их союзников. Также стоит подчеркнуть, что Кремль может поставить под угрозу интересы США относительно дешевыми средствами. Военное вмешательство России в Украину, Сирию и Ливию было ограниченным и недорогим. То же самое с его кибератаками и усилиями по дезинформации.

Возможно, именно в этих сферах — кибервойне и атаках на либеральную демократию — Россия, вероятно, будет представлять наиболее устойчивую угрозу. Россия усовершенствовала недорогой инструментарий, который позволяет ей поддерживать другие авторитарные режимы, усиливать нелиберальные голоса в устоявшихся демократиях, отравлять информационные экосистемы и подрывать выборы и другие демократические институты. Поскольку Москва считает, что ослабление демократии может ускорить падение влияния США, она будет продолжать свои усилия в этом направлении. Другие государства приняли к сведению успехи России в этой сфере и начали подражать им, о чем свидетельствует развязанная Китаем информационной войны в кремлевском стиле во время пандемии.

И последнее беспокойство вызывает то, что Москва все чаще находит общий язык с Пекином. По сути, правительства двух стран сформировали стратегическое партнерство, обмениваясь технической и материальной поддержкой, чтобы компенсировать давление Запада и сосредоточить свои ресурсы на конкуренции с Соединенными Штатами, а не друг с другом. Их оборонное и военное сотрудничество также выросло. Общее влияние такого союза на весь мир будет больше, чем сумма его частей, усугубляя вызов интересам США, которые каждое государство рассматривают отдельно. Таким образом, задача будет заключаться не только в том, чтобы правильно определить приоритетность Китая и России в стратегии США, но и в признании того, что проблемы, создаваемые двумя странами, не обязательно являются дискретными и разделимыми.

Реструктуризация подхода к России

Вашингтон должен отказаться от мифа о том, что Россия — это осажденное или загнанное в угол государство, которое само видит признаки своей кончины. По правде говоря, мало свидетельств того, что российские лидеры видят свою страну таким образом — напротив, они считают Россию центром силы в своем собственном регионе и агрессивным игроком в глобальном масштабе. Такие события, как неудачный вывод американских войск из Афганистана, только укрепляют мнение Москвы о том, что в упадке находятся, скорее, не Россия, а Соединенные Штаты. Игнорирование этой точки зрения создаст ложные ожидания в отношении поведения России, в результате чего Соединенные Штаты и их союзники окажутся в плохом положении, неспособными предвидеть действия России.

Администрация Байдена сделала ряд шагов в правильном направлении. Среди них — упор на укрепление устойчивости демократии. Сделав кибербезопасность приоритетом национальной безопасности, укрепив критически важную инфраструктуру, улучшив информационные экосистемы и искоренив коррупцию, которую Россия использует в качестве оружия для подрыва демократических институтов, Вашингтон и его союзники могут отсечь главный источник влияния Москвы за рубежом. Между тем, усилия администрации по обеспечению контроля над вооружениями и стратегической стабильности с Россией, которые должны распространяться на киберпространство и космос, должны обеспечить необходимую защиту на период длительной конфронтации.

Однако, продвигаясь вперед, Вашингтон должен воздерживаться от чрезмерного сосредоточения внимания на Китае до такой степени, что игнорирует другие важные вопросы, такие как Россия. Временное стратегическое руководство по национальной безопасности, выпущенное в марте администрацией Байдена в качестве одного из первых анализов национальной безопасности, подробно рассматривает Китай, при этом выделяя России лишь несколько предложений. Будущие стратегические документы, такие как предстоящие стратегии национальной безопасности и национальной обороны, должны исправить этот дисбаланс.

Таким же подходом следует руководствоваться при составлении бюджета администрации на оборону. Российская военная угроза не уменьшилась, но финансирование, выделенное Вашингтоном для борьбы с ней, уменьшилось: последовательные запросы бюджета с 2020 года привели совсем недавно к сокращению на 19 процентов поддержки Европейской инициативы сдерживания (усилия США по укреплению своего военного присутствия в Европе после аннексии Крыма Россией). Перенаправление этих денег в Восточную Азию, как того хочет администрация Байдена, вряд ли существенно повлияет на военный баланс по отношению к Китаю (сумма слишком скромная для этого), но это создаст ненужные риски в Европе. Это особенно верно, учитывая возможность одновременных конфликтов с Китаем и Россией, в которых одно из этих государств использует кризис, вовлекающий другое, для достижения своих собственных целей. Вашингтон должен застраховаться от такого сценария и сделать так, чтобы Европа не стала слабым звеном в его стратегии.

НАТО будет играть центральную роль в этих усилиях. Альянс недавно начал обновлять свой официальный руководящий документ, и Вашингтон должен обеспечить, чтобы Россия, а не Китай, оставалась в нём явным приоритетом. Соединенные Штаты также должны продолжать поощрять своих европейских союзников и партнеров брать на себя большую часть бремени сдерживания и обороны на континенте. Уход США из Афганистана активизировал призывы Европы к расширению своих возможностей. Пришло время посредством тщательной трансатлантической координации сделать реальные шаги по укреплению европейской опоры в рамках НАТО.

Наконец, Вашингтон должен быть еще смелее в своих усилиях по защите демократии от подрывной деятельности извне. Соединенные Штаты, их союзники и партнеры должны активизировать свои коллективные ответы на кибервойну Москвы, вмешательство в выборы и другие действия, угрожающие здоровью их политической и экономической систем. Они должны, например, согласиться принять коллективные меры против любого иностранного вмешательства в выборы, которое выходит за рамки согласованных пороговых значений. Цифровые амбиции России могут быть омрачены амбициями Китая, но Россия развивает свой собственный бренд цифровой диктатуры, отчасти призванный подорвать демократию во всем мире. Противодействие этой угрозе также требует работы с единомышленниками-демократическими партнерами в международных организациях, таких как Международный союз электросвязи, чтобы гарантировать, что не Пекин и не Москва создают цифровые стандарты и нормы будущего.

Гравитационное притяжение угрозы, исходящей от набирающего силу ревизионистского Китая, по понятным причинам велико, но Соединенные Штаты способны иметь дело с двумя державами одновременно: как с нарастающей угрозой Китая, так с постоянной угрозой со стороны России. Говоря о своем подходе к России, представители администрации Байдена любят говорить, что Соединенные Штаты «могут ходить и жевать жвачку одновременно». Теперь им придется это доказать!